нажав на следующую кнопку, вы попадете в Телеграм к Елене, пожалуйста, представьтесь и опишите свой запрос в первом сообщении
связаться
Мы собираем файлы cookie, благодаря им просмотр сайтов становится значительно более удобным. Используя наш сайт, вы соглашаетесь с использованием файлов cookie.
соглашаюсь
Три принципа
Heart in Motion, пять стенок манежа и эволюция
Heart in Motion, пять стенок манежа и эволюция
Мы снова, как и пять лет назад, встречаемся на Чистопрудном бульваре. Идем, следуя стопам, искать место для разговора. Тестируем микрофон – у меня комлект новеньких беспроводных супер-микрофонов DJI Mic-2 и камера OSMO Pocket 3, похожая на милого робота Валл-и, купленная в Белграде. Пять лет назад мы писали на айфон и петличку.
На месте кофейни Дабли – немного мистическая кофейня That Place – то, что нужно! Чудом свободен уютный уголок с большим зеленым диваном. Флет уайт, облепиховый чай — камера готова, цепляем микрофон — REC...
На месте кофейни Дабли – немного мистическая кофейня That Place – то, что нужно! Чудом свободен уютный уголок с большим зеленым диваном. Флет уайт, облепиховый чай — камера готова, цепляем микрофон — REC...
Мы разговаривали ровно пять лет назад, в этом же месте, про твой путь к танцу. Какой был ты, какой был мир?
В том мире как-то все очень хорошо шло в отношении танца. Экстатик Дэнс в России существовал благодаря Вите, Леше и Аману. Помню момент в “Агломерате”, я смотрю на людей и говорю Вите:
— Здесь все, кто так или иначе занимаются осознанным танцем. Они все здесь.
Это была заря того роста, который есть сейчас. То вдохновение, которое передалось позднее всем городам.
— Здесь все, кто так или иначе занимаются осознанным танцем. Они все здесь.
Это была заря того роста, который есть сейчас. То вдохновение, которое передалось позднее всем городам.
Тогда же активно развивался freedomDANCE. Я часто ездил в Прибалтику — Таллин, Ригу — думал о Польше. Рассказывал про танец на главном канале эстонского телевидения. Привозил танец в города, где не танцевали.
Тогда у меня были вопросы к freedomDANCE — почему мы начинаем ограничивать эту силу? Или общаться с ней без уважения? Перед нами расстелили скатерть, сервировали стол. А мы: “Ну хорошо, кашу упакуйте с собой, эта чашка мне не нравится, а вместо лимонада принесите кофе.”
Тогда возмущался — почему мы как организация создаем какие-то бессмысленные препятствия на пути танца?! И спустя пять лет, я вижу со всей очевидностью — не имело смысла ограничивать эту энергию.
Тогда у меня были вопросы к freedomDANCE — почему мы начинаем ограничивать эту силу? Или общаться с ней без уважения? Перед нами расстелили скатерть, сервировали стол. А мы: “Ну хорошо, кашу упакуйте с собой, эта чашка мне не нравится, а вместо лимонада принесите кофе.”
Тогда возмущался — почему мы как организация создаем какие-то бессмысленные препятствия на пути танца?! И спустя пять лет, я вижу со всей очевидностью — не имело смысла ограничивать эту энергию.
Клуб с концертным залом на 1000 человек, в котором был организован первый экстатик-дэнс в России в 2017г.
Агломерат
В чем выражались ограничения?
Правила существования школы freedomDANCE постепенно ужесточались, из-за правил постепенно закостеневала энергия танца. Эти ограничения не были оформлены юридически. Никто ни на кого не мог подать в суд. Мы были просто люди, которые заплатили деньги и поверили в freedomDANCE.
Ограничения были внутри. Ты чувствовал себя неуверенно, чувствовал стыд, что ты предаешь кого-то — странные чувства освобождались внутри того, кто пересекал границу, обозначенную правилами школы.
Что ты получил в результате?
Выйдя из школы, я просуществовал без нее шесть месяцев — с сентября по март — и в марте 2020-го почувствовал, что ко мне пришел Heart in Motion. Я ясно понял — вот теперь-то все и началось. Все годы до этого я учился, а тут как будто бы выпустился по-настоящему. Это самое ценное. Я понял — вот она нулевая точка. Десять лет я шел к нулевой точке.
В 2023м я как-будто собирал все. Влад стал организатором. Кристина стала делать подкасты. Сделали обучение с Сашей (то есть с другой командой). Сделали обучение в Беларуси. Запустили два потока онлайн обучения в Омске с Женей. И 2024 год — год релиза того, что собралось в прошлом году.
В 2023м я как-будто собирал все. Влад стал организатором. Кристина стала делать подкасты. Сделали обучение с Сашей (то есть с другой командой). Сделали обучение в Беларуси. Запустили два потока онлайн обучения в Омске с Женей. И 2024 год — год релиза того, что собралось в прошлом году.
сердце в движении
Heart in Motion
Ты уже создаешь свою школу. Какие принципы ты закладываешь в ее основу?
Сейчас уже меньше, но я по-прежнему чувствую тень учителя. Я не хочу повторить путь Алекса — активного учителя, которого потеряла школа “Пять ритмов” — того, кто привез и развил эту практику в России. Я чувствовал, что школа freedomDANCE, наверное, должна сожалеть, что потеряла такого учителя, как я. Но на самом деле, важно другое — как сохранить внимание на сути?
Суть связана с движением, и даже слово “танец” накладывает ограничения. У “танца” больше окружения, больше свиты, а “движение” — сырое. Я думаю о том, как сохранить на этом фокус. Мы строим процесс для того, чтобы люди могли танцевать — двигаться. Как сделать так, чтобы все служило этому?
Как бы это звучало, если было бы конструирующим принципом твоей школы?
Вопрос — служит ли это танцу? Does it serve the dance? — чек-лист любого процесса. Что бы ни делал, какой бы выбор не совершал, задавать себе этот вопрос.
Тогда, пять лет назад, ограничения не служили танцу, и я очень сильно злился из-за этого. Мне постоянно предлагали не служить танцу. Все формы ограничения были про то — можешь ли поменьше служить? Послужил — заплати. Сделай что-то, чтобы не быть тем, кто ты есть.
Вопрос “служит ли это танцу?” очень важный, им можно проверять устойчивость конструкции, насколько она трушная, правдивая, насколько она опирается на миссию, на продукт движения — танец.
Тогда, пять лет назад, ограничения не служили танцу, и я очень сильно злился из-за этого. Мне постоянно предлагали не служить танцу. Все формы ограничения были про то — можешь ли поменьше служить? Послужил — заплати. Сделай что-то, чтобы не быть тем, кто ты есть.
Вопрос “служит ли это танцу?” очень важный, им можно проверять устойчивость конструкции, насколько она трушная, правдивая, насколько она опирается на миссию, на продукт движения — танец.
Второй момент связан с чем-то более тонким — это некая связь с духами. Трудно описать, это ощущение того, насколько мир, люди, события, ситуации поддерживают тебя здесь. Насколько твоя дорога складывается? Нужно быть внимательным в отношении мира, отклика пространства.
Сколько должно было пазлов сойтись, чтобы закончив обучение freedomDANCE, через год я попал на эстонское телевидение, в прямой эфир, где я рассказывал на всю Эстонию про танец? ЕТВ+ — это главный русскоязычный канал Эстонии. Вот как это могло сложиться?
Сколько должно было пазлов сойтись, чтобы закончив обучение freedomDANCE, через год я попал на эстонское телевидение, в прямой эфир, где я рассказывал на всю Эстонию про танец? ЕТВ+ — это главный русскоязычный канал Эстонии. Вот как это могло сложиться?
И как это могло сложиться?
Кто-то кому-то что-то сказал, я уже не помню.
А при чем здесь духи?
Это они и есть. Я понял, что когда так складываются ситуации, это значит, что нам открывают двери. И если нам открывают двери — наша ответственность в них входить.
То есть принцип звучит: “Если дверь открылась — входишь”?
Да, это Сью Рикардс, мой учитель “5 ритмов” и “Open floor”, в интервью рассказала, что в ее жизни было много закрытых дверей:
— Первая попавшаяся открытая, была “5 ритмов”, я просто зашла. Я даже не пыталась открывать другие, они просто были закрыты.
интервью с самым популярным и известным преподавателем практики "5 ритмов" в Лондоне для онлайн-журнала "Собиратель звезд"
Ленивый путь Сью Рикардс
"5 ритмов" — практика медитации в движении и танце, созданная Габриеллой Рот в 60-е гг. ХХ в.
"Open Floor" — двигательная практика, созданная учениками Габриэллы Рот.
"Open Floor" — двигательная практика, созданная учениками Габриэллы Рот.
“5 ритмов” и “Open floor”
Резюмируя, второй принцип — следить за тем, открываются ли двери. И этим проверять, то ли я делаю. Так?
Да, если двери не открываются, нужно задать себе вопрос — не херню ли я делаю? Например, я учитель танца и никто не приходит ко мне на занятия или мало кто приходит. Что не так здесь?
Во freedomDANCE мы привыкали к маленьким группам, а когда начался Экстатик — меньше 100 человек, значит что-то не так, повод задать себе вопрос. Значит дверь не открыта. Простой показатель — насколько это востребовано.
Это еще про наше внимание к тому, насколько нам легко, или если нам тяжело, есть ли у нас сила преодолеть эти трудности, вдохновение пройти сквозь. Может быть двери нужно открыть при помощи усилия, но у тебя есть это усилие. Может быть нет силы, но дверь открыта. А если дверь закрыта и силы нет, значит что-то не то.
Во freedomDANCE мы привыкали к маленьким группам, а когда начался Экстатик — меньше 100 человек, значит что-то не так, повод задать себе вопрос. Значит дверь не открыта. Простой показатель — насколько это востребовано.
Это еще про наше внимание к тому, насколько нам легко, или если нам тяжело, есть ли у нас сила преодолеть эти трудности, вдохновение пройти сквозь. Может быть двери нужно открыть при помощи усилия, но у тебя есть это усилие. Может быть нет силы, но дверь открыта. А если дверь закрыта и силы нет, значит что-то не то.
На чем еще стоит Heart in Motion? Ты рассказал про два принципа — “служит ли это танцу?” и “открываются ли двери”, есть что-то еще в основании практики?
Третье, наверное, про соединение с собственным танцем. Этот принцип не описан еще. Я думаю про людей, что это все состоит из людей. Например, из тебя, из Влада, Димы из Вологды, Жени из Омска. Людей, которые сказали:
— Окей, что-то есть в этом Heart in Motion, мне интересно.
— Окей, что-то есть в этом Heart in Motion, мне интересно.
Получается, что люди являются значимой ценностью практики. Их наличие, их вера, их энергия — они как будто множители процесса.
Что объединяет этих людей?
Ген танцора. Это люди, которые как-будто на полкорпуса впереди. Они уже поняли, что они танцоры. А остальные еще не поняли, но они такие же танцоры.
слушать голос
Надо это сравнить с какой-то функцией… Например, есть такой условный вид спорта, который всем нравится. Мне кажется, это батуты. Наверное. Потому что это очень классно. Или кататься на велосипеде. Нет же людей, которые говорят: “Господи, только не велосипед, ненавижу”? Или прогулки. Прогулки, наверное, любят все. Так вот это люди, которые уже знают, что прогулки — это хорошо, и прогулки подходят всем.
Есть люди, которые говорят: “Я не гуляю, не люблю гулять”. Ну что ж, если ты пройдешься, то твое тело точно будет наслаждаться солнцем и воздухом. Но ты можешь не выбирать гулять. Не все диджеи — танцоры. “Heart in Motion” про то, насколько мы сохраняем контакт с чистым движением.
" Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом. Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел на звезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Он занят только одним: он складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно: “Я человек серьезный! Я человек серьезный! ” – совсем как ты. И прямо раздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб."
(Маленький Принц)
(Маленький Принц)
Что есть чистое движение?
Главный вопрос в интервью. Я не решусь ответить. Вспомнил Адама, который приезжал из Великобритании. Я чувствовал в нем чистое движение. Чувак, который первые 15 лет танцевал только ради удовольствия.
Ну ок. Есть ли сейчас какие-то вызовы перед тобой или все двери открыты?
Полно вызовов — записать альбом, попасть на Envision — фестиваль в Коста-Рике — как музыкант, выучить сербский, поговорить на турецком, провести выездное событие, написать пост в “Собиратель звезд”, полно.
Если о танце, то вызов — сделать обучающий процесс, который в виде системы передаст знание другим людям. И они смогут фигачить это дальше. Какие вопросы нужно задать, чтобы понять, как сделать движение доступным?
Потому что движение находится во всех людях одновременно. Все люди — танцоры. Выходит, что наш продукт уже во всех людях, он всем нужен. И просто найти вопросы, которые нужно задать, чтобы добраться до этого. Экстатик-дэнс — хороший пример того, как созданная простая форма охватила весь мир.
Если о танце, то вызов — сделать обучающий процесс, который в виде системы передаст знание другим людям. И они смогут фигачить это дальше. Какие вопросы нужно задать, чтобы понять, как сделать движение доступным?
Потому что движение находится во всех людях одновременно. Все люди — танцоры. Выходит, что наш продукт уже во всех людях, он всем нужен. И просто найти вопросы, которые нужно задать, чтобы добраться до этого. Экстатик-дэнс — хороший пример того, как созданная простая форма охватила весь мир.
Наверное главный вызов — обучение. Как сделать форму, чтобы Heart in Motion не замыкалось на Леше Кузьмине?
На какие вопросы ответить, чтобы это служило танцу? Какие границы у этой практики? Может ли любой человек ее вести? Или не нужно, чтобы любой человек мог ее вести? Сколько нужно учиться этому? А нужно ли вообще учиться? Это как облако, из которого вываливаются новые вопросы, на которые надо ответить.
На какие вопросы ответить, чтобы это служило танцу? Какие границы у этой практики? Может ли любой человек ее вести? Или не нужно, чтобы любой человек мог ее вести? Сколько нужно учиться этому? А нужно ли вообще учиться? Это как облако, из которого вываливаются новые вопросы, на которые надо ответить.
Полно вызовов — записать альбом, попасть на Envision — фестиваль в Коста-Рике — как музыкант, выучить сербский, поговорить на турецком, провести выездное событие, написать пост в “Собиратель звезд”, полно.
Если о танце, то вызов — сделать обучающий процесс, который в виде системы передаст знание другим людям. И они смогут фигачить это дальше. Какие вопросы нужно задать, чтобы понять, как сделать движение доступным?
Потому что движение находится во всех людях одновременно. Все люди — танцоры. Выходит, что наш продукт уже во всех людях, он всем нужен. И просто найти вопросы, которые нужно задать, чтобы добраться до этого. Экстатик-дэнс — хороший пример того, как созданная простая форма охватила весь мир.
Если о танце, то вызов — сделать обучающий процесс, который в виде системы передаст знание другим людям. И они смогут фигачить это дальше. Какие вопросы нужно задать, чтобы понять, как сделать движение доступным?
Потому что движение находится во всех людях одновременно. Все люди — танцоры. Выходит, что наш продукт уже во всех людях, он всем нужен. И просто найти вопросы, которые нужно задать, чтобы добраться до этого. Экстатик-дэнс — хороший пример того, как созданная простая форма охватила весь мир.
слушать голос
Наверное главный вызов — обучение. Как сделать форму, чтобы Heart in Motion не замыкалось на Леше Кузьмине?
На какие вопросы ответить, чтобы это служило танцу? Какие границы у этой практики? Может ли любой человек ее вести? Или не нужно, чтобы любой человек мог ее вести? Сколько нужно учиться этому? А нужно ли вообще учиться? Это как облако, из которого вываливаются новые вопросы, на которые надо ответить.
На какие вопросы ответить, чтобы это служило танцу? Какие границы у этой практики? Может ли любой человек ее вести? Или не нужно, чтобы любой человек мог ее вести? Сколько нужно учиться этому? А нужно ли вообще учиться? Это как облако, из которого вываливаются новые вопросы, на которые надо ответить.
Какие есть ограничения для человека, которого ты бы стал учить своей практике?
Я думаю, что ограничение, в первую очередь, внутри меня. Я должен ясно понимать границы, за которые я в нынешнем сетапе Heart in Motion не захожу. Это те двери, которые я закрываю, усиливая другие аспекты, которые мне ближе. Получается, что Heart in Motion — это про границы.
Описав их внутри себя, я поставлю их тому, кто будет учиться. Эти границы служат силе.
Я недавно записал подкаст с Лизой, она занимается практикой, где без седла гоняют на лошади. Она говорит:
Описав их внутри себя, я поставлю их тому, кто будет учиться. Эти границы служат силе.
Я недавно записал подкаст с Лизой, она занимается практикой, где без седла гоняют на лошади. Она говорит:
— Прежде чем придти к лошади на свободу, нужно научиться ей управлять внутри манежа.
Манеж придумали люди. Лошадь существует без манежа. Как и танец. Люди придумали танцу ограничения, как мы придумали манеж лошади. Но истинная свобода открывается, когда ты работаешь с лошадью без манежа.
И получается, что вещи, которые мне нужно описать как границы, нужны чтобы не убиться и сфокусировать на силе. И тогда без этих границ ты будешь знать, как это делать.
Манеж придумали люди. Лошадь существует без манежа. Как и танец. Люди придумали танцу ограничения, как мы придумали манеж лошади. Но истинная свобода открывается, когда ты работаешь с лошадью без манежа.
И получается, что вещи, которые мне нужно описать как границы, нужны чтобы не убиться и сфокусировать на силе. И тогда без этих границ ты будешь знать, как это делать.
слушать голос
Получается, что есть поддерживающие границы, а не только ограничивающие?
Да. Мне очень помогает дисциплина. Например, челлендж “трек в неделю”, в который я вписался в начале года. Я очень давно мечтал стать музыкантом. И вот за два месяца я выпустил 8 треков — больше, чем за всю жизнь до этого.
Это очень круто и мучительно. Возвращаясь к подготовке учителей Heart in Motion, я думаю, что ген танца предполагает такие границы — ты правда танцор? Ты приходишь на занятие и танцуешь все два часа без остановки, как хочешь — это границы. То есть не спрыгиваешь. Медленно, быстро, плачешь, катаешься по полу, лежишь — но ты должен быть внутри танца. А иначе это не то.
Ты можешь уже сейчас назвать стенки манежа?
Да.
- 1недирективная работа с травматическим опытом.Я не танце-двигательный терапевт. Я — смесь диджея, музыканта, шамана и танцора. “Давайте создадим круг, и в центре круга танцуем свою травму” — такого нет, я с этим не работаю. У меня нет квалификации, меня не учили работать с эмоциональным опытом напрямую и я не чувствую, что хочу обрести ее — как будто сила в другом. Мой опыт встречи с эмоциями как танцора был прекрасным и исцеляющим, но не стал прикладным — тем, что я стал делать, как преподаватель. По сути, мы ничего не приглашаем напрямую. В этом секрет.
- 2партнерство.Включение партнеров и конструирование работы при помощи партнеров. Здесь же расстановки и все возможности партнерства, которые могут быть на танцполе. В большей степени для своего личного процесса, но и друг для друга.
- 3природа.Как мы можем взаимодействовать с ней при помощи движения.
- 4музыка.Как инструмент, которым нужно овладеть, чтобы усилить и создать контейнер для опыта. Музыка удерживает людей в контексте. Она специально выбрана так, чтобы удерживать движение и некий светлый контейнер, внутри которого моего танца хватит, чтобы поддерживать внутренние переживания. Я много раз обжигался с не-той-музыкой.
- 5рассказывание историй.То, что в практике представлено в виде шеринга, в виде техники “вопрос-ответ”. Как я могу больше задействовать безоценочное рассказывание, как форму работы, как форму самопознания, форму высвобождения чего-то. Это не разговор, который получает фасилитацию, а разговор, который получает пространство.
Это все из древней притчи. Когда ты заболевал, первое, что у тебя спрашивал шаман — как давно ты танцевал, как давно ты пел, рассказывал истории и был в тишине?
Это на самом деле, не описание границ, а описание метода. Мы не используем ум для того, чтобы сфокусироваться, а используем фокус на движении и позволяем проявиться тому, что есть здесь и сейчас.
Маша Козловская говорила об этом так — from “top-down” to “bottom-up”. Когда тебе говорят: “Почувствуй печаль и найди ее в своем теле” — это “top-down”, сверху спускается вниз. А “bottom-up” это о том, что я танцую и вдруг ко мне приходит печаль. И в моем случае я предлагаю танцевать с тем, что приходит.
Это на самом деле, не описание границ, а описание метода. Мы не используем ум для того, чтобы сфокусироваться, а используем фокус на движении и позволяем проявиться тому, что есть здесь и сейчас.
Маша Козловская говорила об этом так — from “top-down” to “bottom-up”. Когда тебе говорят: “Почувствуй печаль и найди ее в своем теле” — это “top-down”, сверху спускается вниз. А “bottom-up” это о том, что я танцую и вдруг ко мне приходит печаль. И в моем случае я предлагаю танцевать с тем, что приходит.
В танце-двигательной терапии, на которой я не был, наверное если бы я почувствовал эмоцию и смог ее назвать, то дальше с ней бы работал терапевт — через разговор, рисование или еще как-то. В моей практике мне нужно дать эмоции движение. Получается, что форма Heart in Motion служит тому, чтобы дать движение всему, что бы не происходило. И это главный фокус.
Ты наверное знаешь, что у тебя гипнозизирующий голос. Ты когда-нибудь обучался гипнозу?
Нет. Но я повторял за своими учителями. Эндрю Холмс учил: “Сначала даете конкретные инструкции, а потом — неконкретные”. Он так все время говорил, вбок: “Чувствуйте стопами пол, давайте дыханию двигать ваши бедра, ваши руки. Двигайтесь навстречу пространству, потом заметьте пространство за пределами этого зала и как-будто лес двигается навстречу вам, и вы двигаетесь через лес, оставаясь в своем танце.”
Кто-то из участников спрашивал:
— Почему эти дурацкие инструкции начинаются? Сначала все понятно. А потом непонятно.
— В том-то и дело, — отвечал Эндрю Холмс.
Кто-то из участников спрашивал:
— Почему эти дурацкие инструкции начинаются? Сначала все понятно. А потом непонятно.
— В том-то и дело, — отвечал Эндрю Холмс.
Это же техника наведения транса.
Мне хочется больше узнать о том, что называют этим словом. Что-то, что пришло не из моего опыта, а от людей, которые исследовали эти феномены, как ученые. Не погружаясь в это настолько, чтобы потерять суть.
Может, кстати, стоит это сделать — написать кому-то из своих учителей и задать свои вопросы. Но тут есть большой риск того, что подведя плотную научную базу мы прикончим танец. Все-таки это шаманизм.
Что такое шаманизм?
Наверное, это отношение к миру, где все живое. И выходит, что я могу общаться с этим через танец. Движение переводит меня в другое состояние. Это не путь изменения сознания через «вещества», это путь смещения внимания на движение, на прямое восприятие. Тогда я могу общаться со всем, как с живым.
И у меня есть ясно-ощутимые внутренние рельсы, по которым практика может двигаться, которые трудно описать. И получается, что это больше игра, чем конкретика.
Будешь ли ты выдавать сертификаты?
Это один из вопросов-вызовов. Служит ли это танцу? Как это сделать так, чтобы служило? Опыт freedomDANCE показал, что высокая планка вхождения не служит танцу. Сертификат было получить легче, чем поступить в школу. Здесь вступает третий принцип Heart in Motion — все состоит из людей. Я хочу ошибаться, но мне кажется, что во freedomDANCE ценность людей была занижена. “Лица меняются, суть остается” — говорил Алекс. С одной стороны, это хорошо.
Ты сделал практику, как язык, доступной всем — офигенно. С другой стороны, когда Андрей Григорьев ушел из freedomDANCE или Миша Кожаткин, я думал — сколько лет нужно школе, чтобы появился новый Миша? Чтобы танцор пришел, танцевал несколько лет, ездил выездные штуки, а потом прошел обучение и стал вести. Какой большой путь. Сколько нужно времени вырасти волосам? А ты их за секунду сбриваешь. Или рубишь дерево. И наблюдая это, можно увидеть, что ценность людей невелика.
А в Heart in Motion выходит, что люди очень ценны. Если они верят в то же, что и я, или чувствуют танец так же, то наша сила умножается.
А в Heart in Motion выходит, что люди очень ценны. Если они верят в то же, что и я, или чувствуют танец так же, то наша сила умножается.
А как будет выражаться ценность людей в Heart in Motion?
Я думаю, это поддерживающая среда, в которой ты можешь найти ответ на вопрос, если что-то не знаешь. Поучиться, когда понимаешь, что тебе нужно учиться. Получить обратную связь. Чувствовать поддержку в процессах, связанных с обучением.
Без ограничений. Это среда, которая в контексте танца говорит тебе “да”.
Без ограничений. Это среда, которая в контексте танца говорит тебе “да”.
То есть особенность этой среды в том, что ты приходишь к ней с вопросом, а не она диктует тебе, каким ты должен быть, чтобы соответствовать?
Да, это похоже. Это может быть выражением ценности людей. Они и есть те, кто создает танец.
Если в лесу падает дерево и рядом нет никого, кто мог бы это услышать, оно вызывает изменения в давлении воздуха и вибрацию почвы. Звук падения существует только у человека в голове. А танец?
Танец в теле, танец — видимый импульс жизни. Какой в нем смысл, если люди не танцуют?
Когда люди начали танцевать?
Я думаю, это было всегда, не было момента, чтобы мы затанцевали. Скорее был момент, когда мы прекратили. А сейчас вспоминаем.
Как чистое движение мне помогает решать насущные вопросы — заработать денег, выбрать дело?
В моих часах есть штука, которая помогает наблюдать за дыханием. Я замечаю, как ум успокаивается и переходит в другую форму. Я ничего не принимаю, не делаю никаких аффирмаций, физических упражнений, не прикладываю лягушек — то есть не делаю ничего, кроме того, что я делаю каждый день. Я дышу. Каждый день. Всю жизнь. Тут мне часы говорят: “А давай-как подышим сейчас в темпе с вибрацией”. И это тут же меняет состояние ума. Две минуты дыхания тут же делают что-то. Например, я засыпаю значительно лучше сразу после этого.
Движение — это такая же вещь, как и дыхание. “Танец — это дыхание, ставшее видимым” — знаменитая цитата Анны Халприн. Выходит, в теле есть встроенная часть, которая переводит разум в другое качество работы — как будто у него появляется другая передача.
Движение — это такая же вещь, как и дыхание. “Танец — это дыхание, ставшее видимым” — знаменитая цитата Анны Халприн. Выходит, в теле есть встроенная часть, которая переводит разум в другое качество работы — как будто у него появляется другая передача.
И это происходит не от того, что я делаю какие-то особенные движения, мы говорим про ВСЕ движения и внимание к движению как таковому — мгновенно создает другую конструкцию. Как и дыхание.
Получается, что давая внимание движению, я оказываюсь в другом состоянии ума, в котором я могу быть эффективнее, спокойнее, рациональнее. Я могу быть быстрее, потому что я больше связан с интуицией или каким-то сверхразумом, подсознанием. Выходит, движение — это транспорт, который переводит меня в другую форму. И если мне нужны деньги, мы можем провести эксперимент, мы можем начать про это танцевать. Вопрос в том, сколько нам хватит опыта удержаться в этом танце. Удержать внимание на деньгах, танцуя. Мы точно заметим что-то новое.
Получается, что давая внимание движению, я оказываюсь в другом состоянии ума, в котором я могу быть эффективнее, спокойнее, рациональнее. Я могу быть быстрее, потому что я больше связан с интуицией или каким-то сверхразумом, подсознанием. Выходит, движение — это транспорт, который переводит меня в другую форму. И если мне нужны деньги, мы можем провести эксперимент, мы можем начать про это танцевать. Вопрос в том, сколько нам хватит опыта удержаться в этом танце. Удержать внимание на деньгах, танцуя. Мы точно заметим что-то новое.
Что значит танцевать с деньгами?
Задать себе вопрос: “Как это движется? Как выглядит танец с тем количеством денег, которое мне необходимо ежегодно?”
За пять лет, которые прошли после нашего первого разговора, как изменился смысл танца для тебя?
Смысл никак не изменился. Все то же самое, что и пять тысяч лет назад. Танцуешь и все.
Имеет ли служение танцу какое-то отношение с декорациями вокруг, с тем что происходит в мире?
У нас и наших родителей не случалось опыта глобальных войн и эпидемий. Столкнувшись с этим, мы стали более интуитивными. Наша потребность во внутренней мудрости стала еще выше. В таких сложных ситуациях, нам больше её требуется, чем когда все хорошо.
Это как обнажение. Может ли мне танец помочь в этом? Может ли эта практика мне помочь не бояться планировать будущее? Могу ли посмотреть хотя бы на полгода вперед?
Это как обнажение. Может ли мне танец помочь в этом? Может ли эта практика мне помочь не бояться планировать будущее? Могу ли посмотреть хотя бы на полгода вперед?
Можешь?
Я недавно заметил, что могу — уже сентябрь появился в моей карте будущего.
Я верю что войны можно закончить быстро. Но вместо этого одна сторона говорит: “окей, давайте договоримся”, а другая — ”нет, мы не готовы", что значит нужно умереть еще большему количеству людей что бы мы наконец-то стали готовы. И это все общая человеческая история. Создание вооружения и поставка оружия на войну — это выбор смерти, а не выбор жизни. И это подводит нас к вопросу — как лично я могу начать выбирать жизнь? Вместо того чтобы выбирать смерть. Она и так придет ко мне, к нам всем, без вариантов.
В режиссерской версии или Властелина Колец или Хоббита есть момент, когда герои наблюдают за эльфами и на их фоне звучит песня со словами: “Я ненавижу меч, лук и копье, но люблю то, что они защищают.” Внутри меня эти слова немного примиряют меня с оружием. Но при этом всем, никак не оправдывают. Если ты защищаешься, значит есть тот, кто нападает. А если не будет того, кто нападает? Буду ли я тем, кто нападет первым?
В Стамбуле на старом аэродроме стоит обелиск. Со времен Византии. Его сделали в Древнем Египте и ему 3,5 тысячи лет. У меня в руке лежит телефон. Телефон очень отличается от обелиска. Он быстрый, можно узнать все что угодно, фоточку сделать и тут же отправить ее на другой край света. А на обелиск нельзя сфотографировать. Мы очень сильно эволюционировали в технологиях с момента постройки этого сооружения. Но по прежнему продолжаем убивать, как и три тысячи лет назад. Получается, что вот здесь, в этом качестве выбора жизни а не смерти, эволюции не было. Тогда люди убивали при помощи копий, мечей. Сейчас они делают ракеты. Все то же самое.
В режиссерской версии или Властелина Колец или Хоббита есть момент, когда герои наблюдают за эльфами и на их фоне звучит песня со словами: “Я ненавижу меч, лук и копье, но люблю то, что они защищают.” Внутри меня эти слова немного примиряют меня с оружием. Но при этом всем, никак не оправдывают. Если ты защищаешься, значит есть тот, кто нападает. А если не будет того, кто нападает? Буду ли я тем, кто нападет первым?
В Стамбуле на старом аэродроме стоит обелиск. Со времен Византии. Его сделали в Древнем Египте и ему 3,5 тысячи лет. У меня в руке лежит телефон. Телефон очень отличается от обелиска. Он быстрый, можно узнать все что угодно, фоточку сделать и тут же отправить ее на другой край света. А на обелиск нельзя сфотографировать. Мы очень сильно эволюционировали в технологиях с момента постройки этого сооружения. Но по прежнему продолжаем убивать, как и три тысячи лет назад. Получается, что вот здесь, в этом качестве выбора жизни а не смерти, эволюции не было. Тогда люди убивали при помощи копий, мечей. Сейчас они делают ракеты. Все то же самое.
Своей природой, танец указывает на жизнь, так же как и наше дыхание. Оно так же подчеркивает ценность жизни. Вспомните когда вам не хватает дыхания, как несравнимое чувство приходит когда наконец-то удается сделать вдох полной грудью. У наших занятий танцем нет фокуса на результате. Например, танцуя миллион раз в год, мы уменьшим количество войн в мире на 10%. Нет, это инструмент другого калибра. Танец не служит тому, чтобы привести тебя к конкретным цифрам. Может быть, он приведет к ним, но они не являются его целью. Даже когда вокруг смерть, танец останется с нами.
И если представить мир будущего из снов, где наша этика выросла, вслед за внутренней эволюцией, то танец там останется точно таким же, как и сейчас.
— В том-то и дело, — говорит громко проходящая мимо девушка.
И тогда что? Остается только танцевать. И мы будем находить ответы. В течение всей нашей жизни. Наверное, если ты танцуешь, тебе меньше хочешь принять смерть. Просто потому что ты сытый. А еще удивительный бонус в том, что танец — бесплатный, ничего не просит и не требует/
И наверное, это возвращает нас к началу этого разговора. Здорово сделать что-то, как “танец на пять минут для всех людей в мире” — какую-то систему, которая поможет людям.
И если представить мир будущего из снов, где наша этика выросла, вслед за внутренней эволюцией, то танец там останется точно таким же, как и сейчас.
— В том-то и дело, — говорит громко проходящая мимо девушка.
И тогда что? Остается только танцевать. И мы будем находить ответы. В течение всей нашей жизни. Наверное, если ты танцуешь, тебе меньше хочешь принять смерть. Просто потому что ты сытый. А еще удивительный бонус в том, что танец — бесплатный, ничего не просит и не требует/
И наверное, это возвращает нас к началу этого разговора. Здорово сделать что-то, как “танец на пять минут для всех людей в мире” — какую-то систему, которая поможет людям.
Своей природой, танец указывает на жизнь, так же как и наше дыхание. Оно так же подчеркивает ценность жизни. Вспомните когда вам не хватает дыхания, как несравнимое чувство приходит когда наконец-то удается сделать вдох полной грудью. У наших занятий танцем нет фокуса на результате. Например, танцуя миллион раз в год, мы уменьшим количество войн в мире на 10%. Нет, это инструмент другого калибра. Танец не служит тому, чтобы привести тебя к конкретным цифрам. Может быть, он приведет к ним, но они не являются его целью. Даже когда вокруг смерть, танец останется с нами.
И если представить мир будущего из снов, где наша этика выросла, вслед за внутренней эволюцией, то танец там останется точно таким же, как и сейчас.
— В том-то и дело, — говорит громко проходящая мимо девушка.
И тогда что? Остается только танцевать. И мы будем находить ответы. В течение всей нашей жизни. Наверное, если ты танцуешь, тебе меньше хочешь принять смерть. Просто потому что ты сытый. А еще удивительный бонус в том, что танец — бесплатный, ничего не просит и не требует/
И наверное, это возвращает нас к началу этого разговора. Здорово сделать что-то, как “танец на пять минут для всех людей в мире” — какую-то систему, которая поможет людям.
И если представить мир будущего из снов, где наша этика выросла, вслед за внутренней эволюцией, то танец там останется точно таким же, как и сейчас.
— В том-то и дело, — говорит громко проходящая мимо девушка.
И тогда что? Остается только танцевать. И мы будем находить ответы. В течение всей нашей жизни. Наверное, если ты танцуешь, тебе меньше хочешь принять смерть. Просто потому что ты сытый. А еще удивительный бонус в том, что танец — бесплатный, ничего не просит и не требует/
И наверное, это возвращает нас к началу этого разговора. Здорово сделать что-то, как “танец на пять минут для всех людей в мире” — какую-то систему, которая поможет людям.